На собрание про бизнес в индустрии биобанков и популяционных данных я попала почти случайно. Судьбоносная рассылка, которую большинство исследователей наверняка занесли в спам, позвала меня в старинный отель Prinsenhof в Гронингене и пообещала безудержный нетворкинг за ужином. Тут и уговаривать не нужно, у меня сложился принцип любыми способами посещать интересные, особенно закрытые для простых смертных места на планете. Так, в Гронингене я побывала в старой водонапорной башне, перестроенной в хипстерский лекторий, в старом книжном баре за обсуждением феминизма в Гарри Поттере и даже в бывшей тюрьме и прибежище голландских девиантов в окружении леса, пивоварни и сотрудников медицинского факультета. Местные студенты почему-то даже не подозревали об их существовании.

Жизнь еще никогда не знакомила меня с такими безумно интересными и невероятно далекими от моей зоны комфорта людьми. «Business in biobanking and population health data» оказался частной встречей представителей этой индустрии, организованной Point Lab, которые налаживают контакт между биобанками и предприятиями, заинтересованными в их использовании.

Эта маленькая конференция для избранных раскрыла мне глаза на целый новый мир. Никогда ранее я не задумывалась о том, где и для чего конкретно хранятся огромные коллекции тканей человека, каким образом и кто открывает биомаркеры, как назвать частные исследовательские компании (подсказка – CRO, contract research organization) и кто выполняет их исследовательские заказы. Теперь мне кристально ясно как устроены исследования в «индустрии» и на какой основе формируются диссертации.

У меня теперь большие сомнения насчёт мифа, что в фармацевтических компаниях делают нечестные исследования. Если подумать, то академикам гораздо выгоднее громкие и быстрые результаты в силу принципа «публикуйся или умри», в то время как в крупных компаниях это приятное дополнение, а основная цель – продвижение своего продукта. Если исследование будет фуфло, то первыми о проблеме завоют академики и продукт будет аннулирован, то есть у них гораздо больше причин делать качественные исследования, не говоря о большей свободе в плане финансирования и ресурсов.

Про биомаркеры я допрашивала дружелюбного веселого дядечку Йооста, основавшего фирму IQ products по получению антител для UMCG. Сам он интересуется репродуктивным здоровьем, поэтому когда компания выросла, решил искать маркеры для осложненной беременности. За два дня конференции мы обсудили с ним всевозможные темы, от любви голландцев к молоку до моих потуг изучать статистику. Йоост стал также отличным мостиком между мной и остальными участниками встречи, потому что самой подходить к этим потрясающим владыкам индустрий было неловко. Вместе с ним был его подмастерье Рик, который как раз начинает свою аспирантуру на основе исследований их продуктов. В каком-то смысле это такая бизнес-версия нашего «соискательства». Очевидный плюс – ты все еще полноценно работаешь, при этом выбираешь любую тему проекта и уже обладаешь нужными материалами, а то и частично готовыми результатами.

Во время лекций я убедилась, что азиаты реально с другой планеты. Чувак печатал по-настоящему вслепую: смотрел неотрывно на слайды, а руки работали вообще отдельно. Китайская магия! Этот парень рассказал мне о том, как после защиты диссертации по нейронаукам решил переквалифицироваться в бизнесмена и не упустил возможности поработать на биобанк головного мозга. Их компания собирает мозги людей с различными заболеваниями, а потом хранит и продает их исследователям в виде отдельных структур, например гиппокампы для изучения болезни Альцгеймера.

Немного удалось поболтать с профессором кафедры общественного здоровья. Он беззаботно рассказывал собеседникам о том, как связаться с FDA, что вызвало у меня восторг и трепет. Получить одобрение своей работы людьми из FDA – это же как получить одобрение богов.

Большинство связей налаживалось во время еды, что было стратегически спланировано и поощрялось мудрыми организаторами. Нас беспощадно кормили вкуснейшими блюдами все два дня, поэтому мне удалось поговорить даже с директором крупного CRO из Швейцарии. Их компания выполняет исследования для частных лиц, например фармкомпаний. Они получают чужой исследовательский вопрос и для него нанимают сторонних либо своих ученых. Только на подобном мероприятии я могла болтать с таким человеком о том, что слизни – это улитки без домика.

Меня вдохновили своим примером девушка с парнем, пытающиеся создать с нуля систему электронной подписи для информированного согласия в исследованиях. Их проект поддержали на одном из хакатонов, и они решили создать специальное приложение, которое облегчило бы жизнь многим исследовательским группам. Все бы ничего, но им лет не больше моего, а они уже вдвоем крупно меняют мир.

Удивительно, но лекции от бизнесменов бывают захватывающими дух. Моей основной целью было узнать побольше про работу гронингенского биобанка Lifelines, поэтому было здорово услышать правила получения данных от крупных когорт. Когда данные о пациентах собраны по единому протоколу и у нескольких поколений, эпидемиологическое исследование превращается в анализ готовых данных. В случае, если требуется дополнительная информация, можно попутно включать ваши методы тем же исследуемым и собирать готовые данные вроде анализов крови. У таких когорт есть свои недостатки, допустим анкетирование, даже стандартизованное, субъективно и не подходит для тщательного изучения конкретных привычек или настроения, поэтому встает вопрос о достоверности и вообще целесообразности таких данных. Тем не менее, биоматериалы и их исследования вполне подходят для поиска связей и закономерностей, а при таких количествах они ощутимо повышают значимость результатов.

У Lifelinesесть ответвление в виде детской когорты, которая собирает данные о детях задолго до их появления на свет. Младенцы при этом живут в окружении техники, чтобы изучение не прекращалось даже в колыбельке. Такие вмешательства вызывают много проблем этического плана, например камеры нужно ставить под определенным углом и гораздо легче наблюдать за детьми, чьи родители уже с удовольствием состоят в Lifelines. По сути, собираются большие данные, которые в будущем смогут пролить свет на тенденции заболеваний и индивидуальных медицинских показателей, вроде колебаний холестерина в популяции или распространенности деменции.

В местном биобанке собирают также биоматериалы, такие как образцы костного мозга, гистологические срезы, кровь и мочу. Большая часть таких материалов хранится в замороженном виде в оборудованных помещениях. В виде органов хранят их редко, чтобы не занимать излишнее место, так что представления о них как о старых медицинских музеях совсем неверное. В основном, такие образцы нужны исследователям и доступны под заказ.

Покидать эту атмосферу предприимчивости и возможностей оказалось очень грустно. С первых минут я увидела, насколько чужой выгляжу среди этих взрослых состоявшихся людей, но так приятно было обнаружить, что у них есть чем со мной поделиться и что им также интересно послушать рассказы другой стороны медали. Очень рекомендую выходить иногда из своей коробки интересов и исследовать другие миры – иногда находишь близкое по духу в совершенно неожиданных местах.