Медитативно изучая страницу за страницей книжки Филда, я заключила, что моя жизнь, несмотря на внутренние волнения и настойчивое сопротивление окружающих, вела меня именно к информатике. «Кто управляет информацией тот управляет миром»: прямо очевидно, когда думаешь о востребованности и заработке специалистов по анализу данных.

На кафедре психологии здоровья моя фактическая куратор Моник познакомила меня с удивительным учебником «Открываем статистику с помощью SPSS» Энди Филда. Автор – британец с истинно британским юмором, который перед каждой главой дает кусок своей биографии, от рождения до написания учебника, с наглядным примером научного вопроса на каждом этапе. В одной из глав есть угарная шкала оценки тревожности, связанной с использованием SPSS. По всей книге разбросаны персонажи с комментариями, типа гениальной Jane Superbrain и Brian Haemorrhage, который пытается впечатлить ее статистикой, причем в начале книге изложены их профайлы с картинками и кратким описанием. Следует отметить, что каждая вставка с этими товарищами не только веселит, но углубляет понимание статистики и дает ссылки на дополнительные материалы в сети. Персонаж Oliver Twisted постоянно орет «Sir, please can I have some more?» и получает ссылки на связанные с главой видеоролики!

Разница между «нашими» и чужими учебниками в том, что российские делают текст сухим и формализованным, чтобы выглядеть серьёзнее и убедительнее. Никто не придерётся к вашей книге, если не сможет дочитать дальше пары глав. Зарубежные пособия похожи на европейские лекции: есть контакт с автором, в тексте определяется его личный стиль, сложные вещи стараются обьяснить на простых примерах. Если в книге есть шутки, она дружелюбнее для читателя и ее не будут считать беспардонной глупостью. В них отражается модель отношений студентов с преподавателем: нет грубой иерархии, больше взаимодействия и диалога во время занятий, при этом сохраняется свобода несогласия с мнением преподавателя. Студент здесь младший товарищ, а не позорное одноклеточное для самоутверждения преподавателя. Что это мнение, а не предписанная истина, вам напомнят и его же аргументируют. Это не универсальное правило: на курсе по Causality Inference Models в Эразмусе была тётя, активно рассказывающая студентам какие они тупые, что не понимают на минуточку самый сложный курс из всех в этой программе. Был даже человек, который из-за этого бросил курс, несмотря на оплаченную нескромную стоимость. Мои рассуждения про отличия голландских профессоров и наших есть в дневниках с Эразмуса.

В медицинской библиотеке ужасно душно в ботанский час пик, около 3-4 дня, а мест для удобства и приватности было мало. В тихой зоне медицинской библиотеки действительно стояла такая мертвая тишина, что даже думать было страшно. Казалось, что вот-вот тебе шикнут, чтоб думал и вообще переваривал тише. Каждое мое нажатие на клавиши эхом отзывалось по залу и провоцировало тревогу у окружающих. У меня была идея заниматься в кабинках-изоляторах, пока я не прочитала, что запах мокрой тряпки в ее воздухе, может быть признаком грибковой инфекции. Шуршать в тихой зоне сразу стало комфортно.

На кафедре психологии я познакомилась с новенькой аспиранткой Магдаленой. Кроме библейского имени, символична оказалась ее история попадания в UMCG, почти идентичная моей (и моим планам). А ещё она учила русский дома в Мексике и обожает песни Андрея Губина.

Несмотря на радужную на первый взгляд учебу, международным студентам в 2018 году сильно не повезло с жильем. Многие в сентябре были вынуждены жить в палатках во время поисков. По словам местных таких становится больше с каждым годом, пока университет увеличивает числа приема, но игнорирует жилищные условия – новые дома не строят, а город размером с небольшое российское село.

На последней неделе со мной случился симпозиум по нейровизуализации в том самом сферовидном здании, в которой меня месяц влекло. Мероприятие организовали организаторы летней школы с моего 2017-го, и я с удовольствием поболтала с ними под биттербаллен. Разговоры с великими в Нидерландах, видимо, всегда так проходят. Фиолетовый потолок-купол центра Dot дезориентировал и напоминал видео, симулирующие зрение на LSD.

Мне очень понравился темп учебы, при этом я совмещала три разных задачи – стажировку, курс и личные мероприятия. Было время осознать, что и для чего ты делаешь, прочитать дополнительный материал и эффективно поработать в команде. Было свободное время погулять и посмотреть «Игру престолов» под коробки с шоколадным печеньем. Не было чрезмерной усталости к вечеру, но удовлетворение от проделанной работы. Но особенно приятно что абсолютно ничего не отвлекало от учебного процесса.

Одним из моих полезных развлечений стал курс по дизайну исследований в клинической эпидемиологии, совместный для студентов магистратуры и аспирантов. Я напросилась туда по имейл, и ответственный профессор без вопросов записал меня в расписание. Названия специальностей и кафедр не всегда отражают их фактическую деятельность. Кто бы подумал, что на медицинской психологии я буду учить статистику и дизайн в эпидемиологии.

Больше всего в западной науке у меня вызывает уважение тенденция не скрывать проблемы в организации исследования, а создавать из них историю решения и улучшения методов. Люди делают конфетку из какашки и обучают новое поколение. Впечатлил меня также концепт «прагматических» РКИ, где условия исследования приближены к реальной практике. В каком-то смысле это шаг назад к медицине, когда вмешивающиеся факторы мешали исходным выводам, но зато результаты были поближе к реальности. В Европе все несется к переосмысленным истокам: индивидуализированной медицине без агрессивных стандартов.

На лекциях я узнала, что появился подвид мета-анализа, где берут индивидуальные данные пациента и заново их анализируют. Судя по ностальгическим рассказам лекторов, почти все нынешние профессора учились у Берта Хофмана. Каждый напоминает про его любимую фишку показывать ретро- и проспективные исследования неприличным танцем с руками. Лектор с кафедры неотложки тоже веселый и сообщил, что их студенты, бесплатно помогающие исследовать больных, носят оранжевые носки с номером телефона и выдают их при случае как визитку. Это остроумно, потому что исследование в аббревиатуре называется «SOCS».

В начале моей ординатуры я услышала, как один из врачей на моем отделении насмешливо сказал молодой коллеге, что статьи-обзоры делают только неопытные ученые, а ей пора бы писать нечто серьезное. Этот эпизод всплывал у меня в голове все чаще по мере изучения дизайна исследований, причем в рамках мысли о том, какой тот врач дурачок. Если использовать самый низкий уровень доказательности – аппеляцию к авторитету – то профессор Хофман, один из богов клинической эпидемиологии, на лекции поделился, что считает мета-анализы и систематические обзоры самым сложным вариантом исследования, за которые стоит браться людям с глубокими познаниями в данной области и возможностью критически взглянуть на предмет со всевозможных ракурсов. С этим весьма сложно поспорить, ведь анализы делать – это вам не рефераты методом «копировать-вставить» писать.

Смотрела «Игру престолов» и их войны между богатыми с бедными и думала о том, что они напоминают мне классовое неравенство в той же академической среде. В Европе, где развивают сохраняют между властью и подчиненными, профессора и студенты почти на одном уровне, в то время как наши ожидают, что аспиранты будут на них молиться и подавать бокал с вином.

Череда осознаний о российской науке дополнилась мыслью, что, пока я взрываю себе мозг введением в статистику и клиническую эпидемиологию, тысячи русских профессоров, работающие над клиническими исследованиями, даже не понимают, как с ними связана клиническая эпидемиология и что такое межквартильный промежуток. Сразу стало понятно, почему «на западе» интеллектуальную элиту больше уважают: притворщиков среди них явно гораздо меньше. Обычно таких выкидывают подальше еще в начале карьеры. Я в тот момент в мыслях была на распутье: пыталась понять, к какой из этих категорий я принадлежу с моим никому не нужным медицинским дипломом и непомерными для знаний амбициями.

Докладчики любят благодарить своих сотрудников и делают слайды из своих радостных групповых фото, иногда с портретами аспирантов в тексте про их часть исследований. Пыталась вспомнить, было ли так на моей памяти в России, и поняла что у нас профессора часто даже не имеют своих исследований для лекции. Если стараться быть добрее и некритичнее при обсуждении российской медицинской науки, по большому счету о ней просто не сказать ничего хорошего.

Никогда бы не подумала, что буду обсуждать Гарри Поттера, феминизм и политику США с группой незнакомцев поздно вечером в баре за границей. Мой проект «Хогвартс 2018» полностью соответствовал своему названию. Не зря меня преследовали мысли о магическом мире, и не только из-за тематической коллекции в Primark. Пригород, в котором я снимала комнату, дико напоминал Тисовую улицу, особенно цветочно-травяными названиями. Моя называлась улицей Чистотела, но по иронии в доме был чрезвычайный бардак. По соседству росли улицы Лебединого цветка, Орхидеи, Валерианы, Маргаритки и Ноготков.

Мое место проживания так же как сам город приводило то в восторг, то в отчаяние. Однажды я решилась испытать чайник в комнате и обнаружила, что налет в нем настолько жесткий, что от пальцев остались вмятины. В попытке найти моющее средство на кухне, я обнаружила что полки полны странных вещей, убедивших меня в том, что живу я у ведьмы. Во-первых, там было все для приготовления зелий – огромные старомодные склянки с разноцветными жидкостями. Во-вторых, вокруг хаос и многовековые слои грязи, создающие правильную атмосферу. В-третьих, в углу стояла ступка с пестиком, видимо чтобы делать отвары из магических трав. Ни у кого в своем уме я таких приборов на кухне не видела. Моющих средств там, разумеется, не было, а очистить спираль от налета хозяйка пыталась органическим уксусом.

Мои метафоры про Хогвартс во время этой стажировки становились все более пророческими. На одной неделе к моей ведьме в дом вселился долговязый кудрявый брюнет студенческого возраста с магическим именем Гарри. Очков у него не видела, но через пару лет бакалавра по экономике они должны появиться. Еще более ироничное продолжение этого окружения в стиле поттерианы – безумный мир фантастических тварей вокруг. Снаружи моего окна жили два черных паука, которые ровно с концом заката спускались вниз: маленький на 5 см, а большой на 15 см, причем всегда в одном и том же месте стекла. Как только появлялись два моих друга, я знала что наступает ночь и следует закрыть окно, чтобы не прилетели уже кусающиеся твари. Аня предлагала их смахнуть вниз, но мы настолько гармонично сжились, что я не смогла себе это позволить. А еще малодушно боялась, что дальше мстить придет вся их семья с крыши.