Социальная среда в UMCGеще более дружелюбная, чем в Медицинском Центре Эразмуса. В Гронингене люди любят улыбаться прохожим и здороваться с незнакомцами. Здесь совсем не выражена субординация: студенты и сотрудники общаются на равных, уважительно и весьма неформально. Нормально называть всех по первым именам и ходить в неофисной одежде. Люди более контактны и с удовольствием общаются на разные темы с первым встречным. Из-за такой теплоты атмосфера более расслабленная и нет психологического давления от начальников. Публичные выступления не сопровождаются мучительной неловкостью и страхом, так как люди избегают жесткую негативную критику даже при наличии поправок. Здесь получаешь удовольствие и заряд тепла от любого общения, даже когда просто спросил дорогу.

Очень завидую голландцам, ведь у них с самооценкой все в порядке. У каждого достоинство написано на лице и в позе на велосипеде. Такой настрой им здорово помогает быть открытыми в общении. Мои комплексы «да чем я достойна аспирантуры» вызывают у всех европейцев недоумение, ибо им такая проблема не знакома. Пацан из Швейцарии пару недель назад искренне удивился, что я считаю свой вуз в России слабее швейцарского. Разве есть разница для работодателя из Канады: взять к себе человека с европейским дипломом или непонятным русским специалитетом? Мы живем по разные стороны реальности, и они явно ближе к сказке.

Любопытно, что местные очень буквально понимают преувеличения вроде фразы «Я уже ничего не помню после двух лет учебы». На это следует ответ вроде «Ого, а в России все доктора так плохо учатся?». Я трактую это как отсутствие культуры нытья, тут на него отвечают сухим предложением как вам лучше решить проблему. Ещё в Нидерландах я со скрипом научилась доверять людям. Просто так, незнакомым: априори ожидая от них добропорядочности, а не после проверки. Улыбки на улицах, опыт дружелюбия и готовности прийти на помощь ото всех в этой стране здорово помогал. Надеюсь, в России я не попадусь на подлецов снова, но тут можно попробовать перестать думать о таких вещах как «а вдруг этот чувак предложил меня сфоткать, чтобы украсть айфон?».

Нидерланды – страна велотранспорта, но у меня вызывает умиление их убежденность, что всем в мире нужно перенять этот «зелёный» вариант вместо автомобилей. Так и вижу голландца, мчащего на велике от Большевиков до Удельной сквозь двадцатиградусный мороз и дождь. В Гронингене, диаметр которого с пригородами составляет десять километров, легче всего лететь на двухколесном друге, хотя общественный транспорт тут тоже вполне удобный и доступный по цене.

В одну из первых поездок вечерним рейсом у меня случилась глупейшая ситуация, когда автобус проехал остановку. До этого я выходила с другими людьми и не задумывалась о назначении вездесущих кнопок на поручнях. В панике я жестами проконсультировалась с бабулей напротив, на что она снова указала на считыватель проездных. После прикладывания с меня снова скосили четыре евро как за еще один полный маршрут, после чего я выскочила в ночь и понеслась домой через соседний пригород. На день позже до меня дошло, что в нормальных странах при подобных тупых ситуациях предусмотрен выход – заявление на возврат кредитов, когда забыл расчекиниться в транспорте. Несмотря на синусоидальное настроение, в те дни я обожала эту страну.

Страсть ко всему зеленому и органическому у нидерландцев в крови. Хозяйка дома, где я проводила сентябрь, живенькая гостеприимная Катарина, была одновременно веганом, любителем органической еды, кошатницей, художницей, борцом за права животных, игроком в бридж и антивакцинатором. Сложно представить, где бы в России я встретила такую взрывную смесь личности. В ее доме проживает пять визжащих породистых котов, огромный тропический попугай и по два квартиранта. В кухне-гостиной при таких ингредиентах господствует хаос, но к середине моего пребывания раздражение от него сменилось на толерантное принятие. За одной из утренних посиделок Катарина рассказала, что Гронинген – крупнейший источник газа в Нидерландах. Из-за этого земля ушла ещё больше вниз (страна находится ниже уровня моря и называется в переводе «Нижнеземье») и теперь у них бывают землетрясения.

Чем чаще ем голландскую еду, тем лучше вижу, что между «полезным» салатом и «вредным» бургером стоит только хлеб. Оба блюда холодные, от них тошнит при ежедневном приеме, при этом они не вреднее и не полезнее другой еды. После обсуждения дизайна исследований в нутрициологии я вообще не понимаю, как можно судить о вреде или пользе еды, если по факту это нельзя проверить. Особенно меня встряхнуло мнение о том, что есть соленые продукты при низком давлении самый лёгкий способ держать давление в норме.

Срач в чужих домах при усреднении опыта есть срач лишь в моих глазах. Мои стандарты чистоты установила бабушка, которая иногда моет фрукты с мылом. Нидерландцы на каждый обед едят бутерброды, и я не видела, чтоб хоть раз они помыли руки перед едой. Сколько бы наша школа гигиены не атаковала грязнуль, а заболеваемость и продолжительность здоровой жизни в Нидерландах при этом в разы лучше российской.

Голландцы отчего-то не кушают на ходу и подозрительно косятся, если едят не сидя. В моей теории это обусловлено их любовью к осознанной жизни, в которой нет места спешке и есть много созерцательного сидения на траве. На второй неделе у меня появился нормальный друг, с которой мы ходили на охоту за пирожными в Hemaи разговорами про русскую кухню. Лора тоже впервые стала жить в Гронингене, хотя училась в нем три года – каждый день ездила на автобусе из дома в соседнем городе.

Дружбу у голландцев я толком не поняла: с одной стороны они открыты всем и приятны в общении, с другой стороны – непонятно сколько времени требуется, чтобы стать с ними близкими друзьями и возможно ли это в принципе. Непонятно, контролируют они хорошо эмоции или поголовно все флегматики, что объяснило бы постоянную расслабленность. Самыми естественными в разговоре были медсестры с отделения психологии и безумно высокий парень, который решил бросить науку и уйти в музыку сразу после защиты диссера. Факт в том, что без моих многочисленных шагов навстречу никто самостоятельно не пытался даже заговорить: это радикальная тактичность или равнодушие?

К концу сентября я дополнила коллекцию историй о людях, поразительно меняющих свою сферу деятельности. До недавнего времени я скептично считала таких (и себя) потерянными душами и потенциально неудачниками, запутавшимися в себе. А сейчас понимаю, что нас сближает как раз тяга ко всему сразу и разнообразие интересов, которое проявляется тоже по-разному. В случае Роланда – это смена изучения кино на медицину, а в планах – на вычислительную нейронауку. В кино он пошёл потому, что в старшей школе бесило большинство, собирающихся на доктора или юриста. Я даже задумалась, не от того ли пошла в медицину, чтобы не стать вездесущим менеджером или филологической девой.

Гронинген летом и осенью – это два разных города. Потихоньку затихают вечеринки, и с приходом холодов город пустеет на глазах. Все ботанят в библиотеке либо зависают у телевизора, что легко заметить через огромные незашторенные окна первых этажей. Будучи жителем большого города, я всегда полагала, что выходные нужны ради тусы и немного комплексовала, что другой, домоседной масти. Обычно я выхожу из дома в выходной ради встречи с друзьями и за продуктами. Умилительно то, что Нидерланды состоят из подобных людей: кроме вечерней посиделки с чипсами в баре обычный житель захочет лишь угнать свой вагончик на дикую природу или поближе к пруду в парке. Я даже решилась попробовать потусить вечером пятницы и субботы, но даже в барах Гронингена ночью почти никого нет. В остальных компании трех человек мирно потягивают пивасик. Город состоит почти на 30% из студентов, и такой образ жизни учащихся вроде как дикость.

Редкие представители голландского искусства поражают. В цветочном парке стоит скульптура мальчика шоколадного цвета, и такой жути я давно не испытывала. Не от ужасного вкуса автора в этом раз (см. мои записи про Роттердам), а из-за пугающей реалистичности. Казалось, что сейчас он прищурит свои шоколадные глазки и ткнёт тебе в лицо палкой, чтобы не мешала любоваться розовым садом.

В компании медицинского факультета я посетила бывшую тюрьму, которая ныне музей посреди леса. История создания этого месте пугающе напоминает ситуацию с жильём для беженцев: правительство хотело как лучше и построило комплекс вдали для социальных девиантов – алкоголиков, мелких воров, старых дев и сирот. Вот только никто из них не горел желание работать и образовываться, что в итоге превратило место в рассадник преступности, а затем и тюрьму. Комнаты заключённых, которые демонстрируют современные камеры для умеренно тяжелых преступников в наше время, выглядят лучше российского общежития и в них есть телевизор. Особенно разбивает сердце, что заключенные раньше зарабатывали столько, сколько сейчас в месяц пенсия у наших пожилых. Говорил гид об этих цифрах с таким шоком, что мне даже некомфортно думать о том, как глубоко в дерьме тогда наша страна.

Однажды я встретила на улице потрясающих голландских детей: они спросили меня нет ли у меня для них работы. Я даже серьёзно задумалась, почему это я выполняю всю рутину сама, а не напрягаю местных детей. Оказалось, что в школе им дали задание поработать, и «врау» 13 и 11 лет за утро успели помыть стёкла и вынести мусор за пару евро. Стоит заметить, что доложили они мне это на прекрасном английском.

Больше всего в культуре Нидерландов меня восхищает одержимость планированием. Традиционный «afspraak» фигурировал даже в групповых заданиях на курсе. В моей жизни не было студентов, готовых назначать встречи в конкретное время и реально приходить, а здесь это норма и непреложный обет. Коли назначила тебе Аннемийке встречу на час в пятницу, надо в календарике пометить, иначе рискуешь никогда этого человека не увидеть. Это про моего куратора, кстати, у которой на месяц вперёд расписание забито в буквальном смысле – в планер Outlook. Особенность в том, что как запланировано, так оно и реализуется. Это страна стратегов, и только такие выполняют работу и внедряют инновации вовремя. Делают это естественно и без паники перед дедлайном, ведь действуют строго по плану.

Только я потеряла сноровку и решила расслабиться, как на голову и ноги свалились еще проблемы глупых людей. Я обнаружила, что закутанные пластырем мозоли раздули мои несчастные мизинцы и выглядели как гангрена. На автомате я погнала искать аптечку дабы спасать себя нехитрыми хирургическими процедурами и, как ни странно, аптечка в моей органической комнате находилась, вот только состояла из ваток и бинтов. Никаких следов антисептиков, даже йода. Катарина радостно сообщила, что вот-вот найдет спирт и из недр спальни вытащила 70% раствор, срок которого вышел в 2015 году. На этом я запаниковала, что у меня будет сепсис, но умру я при спасении, когда увижу сумму за медуслуги без страховки.

На секунду я поверила, что Катарина принесет мне бутылку водки, как в фильмах. Она в этом смысле особенный, совершенно загадочный человек. Есть причина в том, почему люди становятся одновременно мирными вегетарианцами и здовредными антивакцинаторами. Все из-за кривой картины мира, которую им не смогли объяснить в школе, а именно в незнании естественных наук. Когда ты искренне веришь в «естественность» своих помидоров и «искусственность» магазинных, то будешь тратить деньги на органические овощи и – невероятно – органические средства для чистки туалетов. Хотела бы я увидеть неорганический помидор. У милой Катарины фиолетовые волосы и прекрасный сад, но в 21 веке она чистит чайник от накипи уксусом и уверена, что ее восемь детей здоровы только из-за того, что она не давала им есть мертвых животных и воспитывала естественный иммунитет, заражая через других детей. Должна признать, они все живы, а Катарина весьма энергична.

Дедуля, продающий киббелинг в центре, не говорил по-английски, но был очень приветлив по-голландски. Интересно, что я понимала большую часть нилерландской речи: язык действительно моментально учится, когда погружаешься в среду. Особенно помогает совпадение многих слов с русскими, например библиотека, туалет, поликлиника, касса, программа, брюки. Теория входного материала сработала. Могу дать совет по произношению голландских имён: скажите как английское имя но так, так как будто прикалываетесь и шепелявите.

В первый день на кафедре я познакомилась с научным руководителем – профессором психологии Аделиттой Рэнчор, которая параллельно является куратором интересующей меня магистратуры CPE. Пока мы обсуждали мои планы на стажировку, у меня создалось впечатление, что она частенько не понимает мои слова и игнорирует половину предложений. Мой мозг закипел в попытке понять позорные недостатки моего английского, вероятно съехавшего вниз после занятий со студентами элементарного уровня. Через несколько дней секретарь Аделитты поведала, что та слегка глуховата и потому не всегда понимает обращенную речь.

Люди часто хвалят мое произношение, но восхищает искреннее удивление, что у меня нет русского акцента. У русских своеобразная мелодика речи, даже когда они говорят на английском. У нас в языке совсем другие расстановки ударений и манера разговора. Только недавно я поняла причину постоянной теории, что я же наверняка не совсем с России. Я азиатка и ожидаю классический «русский», слегка предубежденный вопрос из-за внешности, но тренд в Нидерландах таков, что после ответа о переезде из центральной Азии допрос идет дальше. Когнитивный диссонанс вызван именно ассоциацией русских с плохим английским.

Забавное наблюдение за время общения в международной тусовке, однако, было в том, что мне приходиться искусственно усиливать свой акцент, чтобы люди лучше меня понимали. Чем более быстро и свободно я говорю, тем сложнее неносителям языка с уровнем ниже меня понять. Задумайтесь над этим, если комплексуете по поводу своего английского.